Впервые здесь? Глянь сюда! >>>

13.02.01
Я уже не раз и не два говорил (и в статьях в журналах, и в различных интервью), что сценарий для Проклятых Земель рождался трудно, и вариантов у этого сценария было множество. Покопавшись в архивах на своем винте я нашел нечто вроде рассказа, основаного на начале одного из ранних вариантов сценария. Какое-то "внешнее" применение для этого текста не предусматривалось, его главная цель была — ощутить самому и попробовать дать ощутить другим саму атмосферу мира, его настроение, характеры персонажей...

Насколько это получилось — смотрите сами.

Интро

Гер оглядел улицу из конца в конец. Прохожих почти не было, и обратить не него внимание было некому. Но даже если бы было — что взять с плохо одетого молодого парня, прислонившегося к забору. Кинжал надежно спрятан за пазуху, да и волшебные предметики тоже через ткань пояса не светятся — словом, ничего во внешности Гера не выдавало вора, которым он был на самом деле.
Из-за забора донеслось ворчливое, старческое:
— Стоит, бездельник. Тебе бы работать, родителей радовать...
Гер не стал отвечать, а лишь пожал плечами. Радовать усердной работой ему давно уже было некого. И один из виновников этого находился сейчас внутри небогатого дома, расположенного наискось от него, через улицу...


Гер не всегда был вором, и не всегда был сиротой. Он хорошо помнил своих родителей, и их двухэтажный дом недалеко от городской площади. Второй этаж был жилой, а на первом располагалась лавка "Пряности и специи", где отец пропадал с утра до ночи. Из нее в дом постоянно поднимались запахи, которые нельзя было встретить ни в одной другой части города. Все, что находилось в доме настолько было пропитано ими, что мать Гера даже не пользовалась духами: даже недавно купленная одежда за несколько дней вбирала в себя неповторимую смесь ароматов, и никакая парфюмерия не могла ее перебить.
Хорошее месторасположение приносило хороший доход, и это, конечно же, злило конкурентов. Особенно сильно "Пряности и специи" раздражали купца Эрфарота, который владел десятком торговых заведений в разных частях города, и был бы не прочь присоединить ним и лавку отца Гера. Но тот упрямо отказывался от предложений продать дело, и более того, каждое такое предложение воспринимал как оскорбление профессиональной чести. Эрфарот же, в свою очередь тоже считал, что если он решил чем-то завладеть, то так оно будет... Или же этим чем-то не будет владеть никто.


В тот день, когда Геру исполнялось пятнадцать лет, в лавке появился необычный покупатель. Это был статный, чернобородый мужчина в красном одеянии и синем коротком плаще, голову которого увенчивал пышный тюрбан с перышком. Гер достаточно часто бывал в других лавках, чтобы сразу опознать в странном головном уборе "Тюрбан мага" ценою в 800 монет. Обычно так демонстративно одевались только те маги, которые занимались работой по найму, чтобы потенциальный заказчик мог обратиться к ним в любое время, даже случайно встретив в толпе.
Маг передал отцу Гера поклон от Эрфарота, поздравления с днем рождения сына, и вручил небольшую коробочку, перевязанную яркой лентой.
— Это — подарок вам, и вашему мальчику, — сообщил маг, вновь кланяясь, — Он изготовлен мною по личному заказу господина Эрфарота, и надо сказать, обошелся ему в большие деньги! Заклинание, скрытое в нем подарит свет и тепло вашему дому, да-с, много света и тепла. Разрешите же мне его открыть эту коробочку здесь же, при вас!
— Нет, нет, не сейчас. — воспротивился отец Гера, — По нашей семейной традиции все подарки — только вечером!
— Но... — замялся маг, — Мне... Мне ведь тоже интересно посмотреть, как сработает мой подарок!
Но отец был непреклонен:
— Нет, уважаемый. Если каждое поколение будет устанавливать свои порядки, то что останется от традиций? Вы же сами маг, вы должны это понимать!


День тянулся медленно и томительно. Гер изнывал от нетерпения — еще бы! Хотя он и рос вполне обеспеченным ребенком, но вещи с магией ему покупались нечасто. Но дело было даже не в этом, а в тайне, которая заключалась в коробочке. Гер уже несколько раз брал ее в руки, осматривал, наизусть заучил надпись "Сие заклинание составлено Архэ-Магом по закону и праву гильдии магов острова Ней", и даже пересчитал языки пламени на символе заклинания помещенном после этой надписи. Сам же символ был похож на маленькое солнце, но только центральная его часть была не диском, а кольцом, с темным провалом в середине. Соблазн открыть коробочку был велик, но Гер сумел удержаться от него.
И вот, наконец, настал вечер. Отец запер лавку, пересчитал деньги, положил их в свинцовый (чтобы ворам не вздумалось его утащить целиком) сундук, и запер его на четыре замка.
Мать заботливо отодвинула кресло во главе праздничного стола, и отец, сознавая, что хоть праздник принадлежит сыну, но главный в доме все-таки он, важно уселся на мягкие кожаные подушки.
— Итак... — начал он было официальным тоном, но увидев мольбу в глазах Гера, махнул рукой:
— Ладно, ладно. Можешь наконец открыть, и посмотреть, что там внутри.


Горда ступая по разостланному на полу праздничному ковру, Гер с подарком в руках торжественно вышел на середину комнаты, потянул за ленточку, бантик легко развязался, и крышка коробочки словно подпружиненная упала на пол...
Последним, что запомнил Гер, были языки пламени, с ревом ударившие от него во все стороны, а потом была лишь боль и темнота.


Когда Гер очнулся, то увидел себя лежащем на пепелище. Дом, вместе со всем, что в нем было превратился в ровный, мелкий пепел. Уцелел лишь ровный, словно вырезанный по циркулю круг праздничного ковра вокруг того места на котором стоял Гер, и на который он упал. И еще у ног Гера лежала пустая коробочка и ее крышка. Он машинально поднял ее, и заметил на оборотной стороне крышки какую-то надпись. Гер поднес ее ближе к глазам и прочел:
"Заклинание ЖЕРТВА ОГНЮ. Наносит урон магией огня всем и всему, что находится на определенном расстоянии вокруг места, где использовано заклинание. Тот, кто это заклинание использовал, так же теряет часть жизненных сил. Разрешено к применению Гильдией Магов острова Ней".
Нарядная коробочка выпала из рук Гера, а он все стоял и стоял, не двигаясь с места. Только слезы одна за другой тихо капали на уцелевший кусок праздничного ковра — все, что осталось у Гера от дома и семьи.


Так началась новая жизнь Гера. Купцы, еще вчера называвшие себя друзьями их семьи, вдруг все как один перестали узнавать его, и гнали с порога, как нищего попрошайку. Эрфарот, которого Гер обвинил в злодействе, сделал удивленное лицо, и с пафосом объявил, что если его вина будет доказана, то он готов хоть сам отправится в темницу.
Старшина Гильдии Магов не отказался принять Гера, но выслушав его сбивчивый рассказ, равнодушно покачал головой:
— И что вы теперь хотите, молодой человек? Чтобы Архэ был наказан? Если наказывать каждого мага, заклинание которого принесло кому-то вред, то лучше уж сразу запретить магию, да и дело с концом.
— Но это же было убийство! — задохнулся в возмущении Гер.
— Ну почему же? Почтенный Эрфарот заказал подарок с заклинанием — никакой закон не запрещает такие подарки. Поскольку заклинание опасное, его символ был помещен на подарке в полном соответствии с утвержденным королем уставом Гильдии. Ну а то, что вам было неизвестно, что он обозначает — это уже ваши проблемы. Никто не мешал твоему отцу сходить к другому магу, и за соответствующую плату согласно прейскуранту Гильдии, получить квалифицированную консультацию. Вы, молодой человек, конечно, можете потребовать защиты и справедливости у короля, и годика через три-четыре подойдет ваша очередь на королевский суд. Но, признаться, я не думаю, что Его Величество станет на вашу сторону.


Гер не стал требовать защиты у короля. К старшине Гильдии, и к Эрфароту он тоже больше не ходил. Но уже через два года у Эрфарота за две недели сгорели все его лавки, а маги перестали принимать посетителей после наступления темноты, потому что троих из них нашли поутру в своих домах с перерезанными глотками. Еще один маг после визита неизвестного преступника остался жив, но помочь следствию ничем не мог: одна из колб его лаборатории содержала "зелье глупости" — побочный продукт возгонки "зелья разума", и злоумышленник попросту заставил мага выпить эту колбу до дна.
По городу пошли слухи о том, что это все — дело рук Разбойника с Черным Кинжалом, который поклялся извести всех магов на Нее. Но на самом деле кинжал у Гера был самый обычный, и он ни в чем и никому не клялся — ему это было незачем. Ненависть к магам была для него чем-то само собой разумеющимся, но самой его главной мечтой была месть двум людям: Архэ-магу и Эрфароту.
Гер не случайно пощадил четвертого мага: прижатый к стене, лишенный возможности сделать пасс руками, специалист по зельям подробно описал и точный адрес Архэ, и систему магических ловушек, окружающих его дом. Обещание сохранить жизнь разговорчивому магу Гер выполнил...


Все в той же позе скучающего бездельника Гер сел на корточки, оперся спиной на забор, и как бы ленивым, а на самом деле цепким взглядом, окинул дом Архэ.
Жилище выглядело на редкость заурядным и непримечательным. Но Гер уже знал куда смотреть, и на что обращать внимание, когда имеешь дело с жилищем мага.
Столбики поддерживающие крыльцо вырезаны в виде дракончиков, а их пасти подозрительно подкопчены... Скорее всего здесь срабатывает огненная ловушка.
Дверная ручка наоборот на удивление новенькая и сияет начищенной медью... Не может нормальная медь так сохраниться на улице. Не иначе, это лишь иллюзия, а вот что скрывается под ней? Не стоит даже и выяснять.
Покопавшись в поясе, Гер вытащил подсиненное стеклышко, и глянул на дом через него. Когда твой враг — маг, пользоваться магическими штучками не зазорно, а очень даже полезно... Так и есть. Тоненькие синие нити струятся вдоль стен, покрываются сеткой окна, сходятся в районе двери — да, даже спрятавшись в этом непрезентабельном районе города Архе не чувствует себя в безопасности. Интересно, сколько денег стоит такая защита? Своей маны у Архе вряд ли хватает на ее поддержание, а значит, ему приходится покупать специальные составы. Базарный день как раз сегодня, и хозяина этого дома уже наверняка ждут в кастовальном ряду... Подождем!


Солнце медленно ползло по небосклону. Гер уже давно прикрыл глаза, и любому прохожему казалось, что этот молодой бродяга просто заснул, благо стражники здесь бывают редко, и прогнать его некому.
Но это было не так. Сквозь прикрытые веки Гер внимательно следил за домом, и когда тень от конька крыши достигла противоположного конца улицы, случилось то, чего он ждал. Дверь дома открылась, и на крыльце появился тот самый чернобородый маг, который три года назад, стоя в лавке, настаивал на том, чтобы самому открыть смертоносный "подарок"...
Сейчас Архэ был одет гораздо проще, и мага в нем никто бы не смог опознать. Скорее он походил на не очень богатого ремесленника, собравшегося за покупками. Гер умехнулся: иди, иди. По возвращению тебя ждет сюрприз, от которого не спасет никакая маскировка!


Проникнуть в дом оказалось несложно: за время ожидания Гер хорошо изучил защитную сетку, и сумел проскользнуть в подвальное окошко, не потревожив ни одной нити. Открыть люк тоже было несложным делом, и уже вскоре Гер осматривал обстановку дома.
Ничего особенно в ней не было — жилище мага как жилище мага. С десяток разнообразных колб, полки с книгами, шкафчик с несколькими посохами — стекло шкафчика переливалось чуть заметными искорками.
Посохи Гера не заинтересовали. Вместо того, чтобы быстро хватать все, что можно продать скупщику, и бежать, он прошелся, примерился — не низок ли потолок для замаха, и шагнул за портьеру. В ней очень к месту оказалась проеденная молью дырка, как раз на уровне глаза Гера, и он получил возможность наблюдать за дверью.


Ждать пришлось недолго. Скрипнула дверь, послышались шаги... Гер чуть присел, и словно подброшенный в воздух могучей пружиной прыгнул вперед. Он знал, что когда имеешь дело с магом, важно не дать ему опомниться, иначе в дело пойдут заклинания. Кинжал описал в воздухе сверкающую дугу, но Архэ сумел уклониться от удара, и кинулся к шакфчику с посохами. Гер прыгнул вслед, и сбил мага с ног, упав и сам. Они оба покатились по полу, натыкаясь на мебель, и обрушивая на пол склянки, свитки, книги, чернила... Архе, оказавшийся на удивление сильным, сумел отвести от себя руку с ножом, и даже попытался вскочить на ноги, но Гер снова навалился него, и они уже покатились в другую сторону, обратно к двери.
На этот раз Архэ удалось подняться на ноги, Геру потребовалось на это секундой больше. Теперь маг стоял прижавшись спиной к стене, зажав в руке свиток — то ли он был у него с собой, то ли он умудрился схватить его с пола во время борьбы.
— Ты... — пробормотал, а вернее прошипел маг — Из за тебя Эрфарот недоплатил мне половину денег за сделку... А теперь мне придется потратить на тебя заклинание, которое стоит дороже, чем десять таких как ты... Я ненавижу тебя...
Гер, не тратя времени на ответы кинулся вперед... Но опоздал буквально на доли секунды: свиток в руках Архэ развернулся, и неистовое сиреневое сияние охватило его. Разгромленная обстановка, поломанная мебель и маг, стоящий у стены, исчезли в нем. Геру показалось, что он летит в какую-то трубу, стенки которой проносятся мимо с умопомрачительной скоростью... И вдруг все кончилось.
Гер по-прежнему стоял с кинжалом в руках. Но теперь вместо стен жилища мага его окружали деревья, а под ногами был не пол, а поросшая травой земля. Где-то в ветвях деревьев кричала незнакомая птица.
— Если я правильно понял, это был телепорт. И судя по тому, что маг назвал его очень дорогим, это был телепорт на другой остров. - вслух произнес Гер. Подняв голову, он повысил голос, как бы обращаясь к кому-то, находящему шагах в десяти, — Я прав, да, Архэ-маг? И ты думаешь, что от меня отделался? Ошибаешься. Я еще вернусь...


И с этими словами Гер повернулся, и решительно пошел по первой же подвернувшейся тропинке. Он еще не знал, куда идет. Но он знал, что его дорога, и дорога Архэ-мага обязательно пересекутся.

Игра

Лес не казался опасным. Хвойные и лиственные деревья росли не очень часто, и не создавали впечатления непроходимой чащи. Где-то невдалеке журчал ручей, пели птицы, и иногда над ухом раздавалось жужжание насекомых, под ногами неспешно разматывалась лента тропинки. Толстый и ленивый заяц перешел (не перебежал, именно перешел) дорогу чуть ли перед носом Гера — наверное, понимал, что без лука или еще чего-нибудь стреляющего, на него охотится бесполезно. Гер и не пытался его догнать, а шел себе по дороге дальше. Собственно, именно ее наличие и успокаивало Гера — есть дорога, значит есть и люди, а есть люди — значит можно будет что-нибудь заработать, выпросить, или просто украсть, если дела будут совсем плохи.


Солнце припекало, и решив немного освежиться, Гер свернул с дороги в ту сторону, откуда доносился звук текущей воды. Пройдя несколько десятков шагов, он увидел среди деревьев ручей, и собрался уже подойти к нему, но смутное опасение заставило Гера насторожиться. Он еще раз внимательно осмотрелся, и понял, что сделал это не зря: на маленьком песчаном пляжике стояло несколько зверей, в которых легко можно было узнать лесных кабанов. Часть из них шумно пила воду, время от времени поднимая головы, а остальные просто стояли и лежали на песке.
Гер сглотнул — пить хотелось очень, но идти на стадо кабанов с единственным кинжалом...


Стараясь не шуметь, он двинулся назад, и вернулся на тропинку. Через некоторое время дорога пошла под уклон, а впереди снова засеребрилась вода. Это был уже не ручей, а большая река.
Дальше все произошло быстро: раздалось хриплое рычание, и на Гера из-за придорожной растительности бросилось что-то серое и зубастое... Гер отпрянул в испуге, но тут же успокоился: это был всего лишь волчонок, молодой, глупый, и донельзя тощий, видимо как раз по причине своей глупости. Справиться с ним оказалось не труднее, чем с обычной дворовой собакой, тем более что опыта общения с собаками у Гера было в достатке. Вот только шкуру снимать с собак ему еще не приходилось ни разу... Однако Гер не отступил от своего намерения, и вскоре в узле, который он сделал из своего нищенского плаща лежала почти неповрежденная шкурка — тяжелая, с дрянным мехом, но все-таки это было лучше чем ничего. Хоть сколько-то за нее можно будет получить?


Через реку был перекинут грубовато сделанный мост из толстых бревен, а за ним начинался уже более обжитой пейзаж: часть деревьев была вырублена, на полянах стояли стога сена, а где-то вдали виднелись обнесенные изгородью выгоны, внутри которых трава была вытоптана напрочь.
Гер улыбнулся: все говорило о том, что скоро он увидит и само поселение. Да и тропинка стала более утоптанной, потом она раздвоилась, потом еще раз, и в конце концов Гер остановился: все-таки следопытом он не был, и выяснить, какая из тропок ведет к жилью, было невозможно. Поколебавшись, он выбрал ту, которая вела к самому большому выгону, и направился по ней.
Приблизившись к изгороди, он остановился: здесь было на что посмотреть. На столбы, к которым крепились слеги были насажены черепа: здесь были и волчьи, и кабаньи, и еще чьи-то, напоминающие человеческие, но с заметно искаженными пропорциями. Некоторые из них были почерневшие и почти что сгнившие, другие — белые, а на самом дальнем столбе висел не череп, а мумифицированая голова. Сидящий на ней ворон недобро глянул на Гера, тяжело замахал крыльями, и перелетел на сухое дерево, стоящее невдалеке. Теперь голову можно было разглядеть более отчетливо, и Гер наконец понял: вот чьи эти странные черепа! Голова принадлежала гоблину, и видимо ей со временем предстояло превратиться в такой же череп, как и остальным. Дорожка вела дальше, мимо этой малоприятной выставки, и вновь углублялась в лес.
Гер мог бы остановиться, и вернуться назад, но это было не в его привычках. А потом, мало ли какие обычаи на этом острове. Может быть шеренга гоблинских черепов и есть здешний знак "Главная дорога"?
Лес был не более густым, чем тот, что рос на том берегу реки, только из-за того, что в нем было больше хвойных деревьев, казался более мрачным. Дорога петляла среди деревьев, Гер шел по ней... И вдруг, что-то мелькнуло между стволами. Опять заяц? Нет, что-то более крупное. Вот еще раз, и еще — и на дорогу выскочил гоблин с копьем. Гер выхватил нож — но гоблин вместо того чтобы напасть, описал вокруг Гера широкий круг, и вдруг резво побежал куда-то вперед, по дороге, и вскоре пропал из виду.
— За подмогой побежал? — предположил Гер, и решил, что очень уж хорошо ему идется по дороге. Даже слишком — и в соответствии с этой мыслью принял правее, и попробовал двинуться примерно в том же направлении, но уже по лесной чаще. Однако это было сложно, и в конце концов Гер потерял дорогу из вида, и прикинув направление по солнцу, двинулся напролом. Ни к чему хорошему это не привело: двигаясь таким манером, он вскоре влез в болото, где напоролся на мрачную баньши. По счастью, было еще достаточно светло, и плохо видящая на солнце баньши не заметила Гера, а у него хватило ума не лезть к ней поближе.
Пришлось возвращаться на дорогу, что оказалось непросто, а когда же Геру это удалось, то на дороге его ожидал сюрприз.
Как только он ступил на натоптаную землю, с обоих сторон от него из леса появились четверо молодцов в меховой одежде, и с копьями в руках. "Копья дрянь, — отметил про себя Гер, — Только и есть, что меховушки в украшение, а наконечники каменные. Однако, куда же я попал?"
Молодцы, ни слова не говоря, подошли к нему вплотную. Гер попробовал сделать шаг в сторону... И тут же из чащи леса прилетел камень, пущенный из гоблинской пращи, и больно стукнул его по руке. Гер присмотрелся — да, в лесу мельтешили несколько гоблинов. Гер двинулся вперед... И увидел угрожающе поднимающиеся копья. Шаг назад — молодцы сделали шаг вперед.
— Все, все, я понял! — воскликнул Гер, и двинулся по дороге примерно в ту же сторону, в которую он шел раньше, но теперь уже сопровождаемый конвоем из парней с копьями сзади и гоблинов по бокам.


Идти пришлось недалеко: в лесу замаячил костер, и вскоре Гер оказался посреди небольшого лагеря, состоящего из нескольких землянок, и шатров. Над костром висел котел, .а вокруг сидело несколько человек — таких же мрачных, как и конвоиры. Лица их были не только невеселы, но и недружелюбны. Невдалеке от костра два парня лениво тыкали друг друга кулаками — то ли дрались, то ли развлекались, не найдя других дел. Еще чуть дальше просушивались на ветерке овечьи шкуры, а на другой стороне полянки стояли три или четыре навесика, под которыми жались к друг дружке несколько гоблинов. Теперь, когда на открытом месте, Гер мог разглядеть на них кожаные ошейники.
Но долго любоваться на картины лесной жизни Геру не удалось: парни с копьями, все так же, ни слова не говоря, впихнули его в один из шатров, а сами остались стоять снаружи.


Внутри было весьма темно. С этой темнотой пытались бороться три уродливых сальных свечки, установленных на неожиданно красивом костяном подсвечнике. Борьба шла с переменным успехом: время от времени то одна, то другая свечка, яростно треща, и выбрасывая чудовищное количество копоти разгоралась, освещая почти половину шатра, но через несколько секунд ее боевой порыв угасал, и над фитилем оставался дрожать слабый синенький отсвет.
Когда глаза Гера привыкли к полутьме, то он разглядел, что на земляном полу лежит шкура неизвестного Геру полосатого зверя, а на ней полулежал человек лет сорока, тоже одетый в кожу и мех, но гораздо лучшие по качеству и выделке, чем те, что Гер успел увидеть раньше. Кроме того, на шее человека пребывала тяжелая золотая цепь, а пальцы украшали несколько перстней. На голове у него красовалось некое подобие короны, вырезанной из тонкого медного листа. Весь вид, а также выражение лица человека говорили: я здесь хозяин, и никто не смеет мне противоречить. Гер решил, что это и есть здешний вождь, или, скорее вожак.
— Твоя рожа мне не знакома. — сообщил вожак, внимательно оглядев Гера, — А в поселке я вроде всех знаю... Значит, свалился.
— Откуда? — не понял Гер.
— Это уж ты мне сейчас сам расскажешь, откуда. И за что. Хотя и так ясно. Для убийцы ты хлипок больно. А для мошенника — одет слишком драно. Значит — вор, да? Теперь так: на каких островах за простое воровство полагается ссылка в дикие миры? Ни на каких. Значит, ты по дурости спер что-то слишком ценное. Значит ты дурак, да? Ладно, поживешь у нас, поумнеешь. А не поумнеешь — так мы тебе и последние мозги вышибем! Гы-гы-гы... Хорошо я сказанул, да?
— А вы — это кто? — Гер попытался скрыть свое отвращение к вожаку под маской искренней заинтересованности.
— Мы — это прежде всего я... Гы-гы-гы! У меня сегодня шутки прямо так и прут! Пойду-ка я пожру, а что к чему тебе пусть Трепач рассказывает. Он все равно ничего другого не умеет!
Вожак поднялся, и вышел, а вернее вывалися из шатра. Раздался его зычный голос:
— Тре-е-епач! Лети сюда, мухой! У меня там свалившийся сидит, растолкуй ему, что к чему. Только учти, он дурак, объясняй понятно. Я потом проверю, и если он чего не так скажет — ты в репу первый получишь.
Снова зашуршал полог шатра, и вошел изможденный, худой человек с тоскливым взглядом — видимо, это и был тот самый Трепач.
— Послушай, а почему... — начал был Гер, но Трепач его перебил голосом, который был столь же тосклив и безнадежен как и его лицо:
— Я сам все расскажу. Ты уж пожалуйста, запомни все как следует, ладно? А то и меня побъют, и тебе достанется. Так вот. Ты свалился... То есть тебя телепортировали на остров под названием Гипат. Этот остров — ничейный, потому что здесь нет ничего нужного королям и императорам, а есть только гоблины, и прочая малоприятная живность. Иногда сюда попадают люди, которых на других островах осуждают на вечную ссылку. Включают телепорт, и ссыльный попадает... Иногда никуда не попадает, а иногда на какой-нибудь ничейный остров. Например сюда, как все мы.
— А за что полагается такая ссылка? — поинтересовался Гер
— В разных местах за разное. Кого-то за убийство, кого-то за грабеж. Есть один чиновник, который собрал взяток больше, чем король — налогов. У меня — государственная измена.
— Это как? — поразился Гер. Уж очень не походил забитый Трепач на зловещего заговорщика.
— Я был поэтом, сочинял стихи для господина наместника. Как-то раз его жена попросила написать меня что-нибудь смешное, и я послушался... А наместник принял это на свой счет.
— М-да, не повезло тебе. Ладно, а теперь расскажи, что это за чучело в короне, которое хохочет над собственными шутками?
Трепач испуганно оглянулся на вход в шатер, и заговорил старательно-громко:
— Сейчас ты находишься в лагере Его Величества Короля Гипата, а я его придворный рассказчик. Попав сюда, ты тоже стал придворным Его Величества, и теперь должен подчиняться его приказам... Скорее всего сначала тебе его приказы будут не по нраву, но тебя будут бить, и ты привыкнешь, как и я.
Долго удержать голос на повышенных тонах рассказчик не смог, и дальше продолжил снова тихо и уныло:
— Мы сейчас находимся в состоянии войны с людьми из поселка — это второе и последнее человеческое поселение на Гипате, больше их нет. Люди из поселка отказываются признавать власть Его Величества, и снабжать его двор. За это наши доблестные войска осаждают их укрепления, и берут трофеи.
— Стой, стой, хватит! — оборвал Трепача Гер. — Я все понял. Значит, я попал в лапы к банде ссыльных, во главе которых стоит наиболее наглый проходимец, и они попросту грабят тех, кто не соглашается признать их власть?
— Будет лучше, если ты не будешь так говорить... — никаких других эмоций, кроме все той же тоски, на лице Трепача не отразилось.
— Уговорил. Не буду. Я вообще тут никому и ничего говорить не буду. — успокоил его Гер, — Хотя бы потому что мне абсолютно не хочется быть чьим-то там придворным, которого бьют. На улице ночь, мой нож при мне... Пусть попробуют меня остановить!
Трепач вновь опасливо оглянулся на вход в шатер, и тихо-тихо проговорил:
— Поселок там, где овечьи пастбища, если идти от моста, то надо взять левее. Удачи тебе!


На улице действительно стояла ночь. Фигур вокруг костра несколько поубавилось, но зато разговор оставшихся был значительно громче. В общем шуме особенно выделялся голос Его Величества: "Гы-гы-гы! Ну, уж я сказанул, так сказанул, да?"
Шатер никто не охранял, но Гер на всякий случай припал к земле, и бесшумно пополз примерно в ту сторону, откуда его привели. Но вдруг в темноте блеснули два красных огонька и раздалось истошное верещание.
Проклятье! Оказывается, эти разбойники по ночам выпускают гоблинов бегать вокруг лагеря! Вот почему не было видно часовых... Все это промелькнуло в голове Гера в одно мгновение, а руки уже привычно делали свое дело — вопящий гоблин был запрокинут набок, и нож торчал у него в боку. До сих пор Геру не приходилось драться с гоблинами, он лишь видел их в бродячем зверинце, но оказалось, что справиться с ним вовсе не трудно... Только не было бы это бесполезным! На крики гоблина уже потянулись разбойники, послышались их голоса. Гер секунду соображал — что лучше? Бежать во все лопатки по дороге, надеясь оторваться от преследования, или отползти в сторону, и затаиться в лесу?
Второе решение показалось ему более правильным. Гер, не вставая на ноги, пополз в сторону от дороги, но не туда, где днем видел баньши, а в другую сторону. Все вроде бы получилось — преследователи прошли мимо, неясно переговариваясь, и к их голосам изредка добавлялись тоненькие взвизгивания гоблинов. Но вдруг один из разбойников остановился, и резким жестом выбросил руку вверх. Вокруг нее заплясали огоньки... И вдруг местность в окружности нескольких десятков шагов осветилась неестественным, мертвенно-бледным светом.
Лежащий Гер оказался как на ладони, прятаться дальше смысла не было. Он вскочил, и бросился в лес, рассчитывая поскорее покинуть освещенное пространство. Это ему удалось достаточно быстрое, но теперь преследователи если не видели, то слышали его, а самым подлым было то, что земля под ногами перестала быть ровной, а начала подниматься вверх и вверх — Гер лез на так некстати подвернувшийся холм, и из-за этого скорость его передвижения стала заметно меньше.
Ну? Неужели все — вот она вершина холма... И вдруг Гер понял, что забравшись сюда он сделал, наверное, самый глупый поступок в своей жизни. Словно гора, стоящая на горе на холме возвышался огромный людоед-великан. Он стоял около свой хижины, видимо разбуженный шумом, но еще не до конца проснувшийся. Сзади были разбойники, спереди людоед, а по бокам — склоны холма, крутые настолько, что нечего было и мечтать спуститься по ним, не сломав шею.
Людоед сонно помотал головой, и Гер вдруг понял: вот он, шанс. Может быть, если быстро пробежать мимо него, людоед не успеет сообразить, что случилось, а когда к нему подойдут разбойники, он будет уже наготове! И Гер побежал прямо на него.
Людоед сонно ворочал, и слишком поздно сообразил, что тут, прямо у его ног пробегает человечек. Он взмахнул своей дубиной — но Гер уже успел отбежать на безопасное расстояние. Через несколько секнуд с вершины холма раздались крики, визг гоблинов, рычание людоеда... Кому суждено победить в этой схватке, Гер интересоваться не стал: он спустился с холма, нашел дорогу и к утру вышел на овечий выгон.


Найдя знакомый мост, он припомнил совет Трепача, и пошел по левой дороге. Вскоре ему попалось стадо овец, а еще через несколько минут дороги, он увидел впереди поселок - второе и последнее, по словам Трепача жилье человека на острове Гипат.

к началу